Вечером 23 февраля Ивану Куницкому — 42-летнему электрику — позвонил приятель: «Ко мне приходил полицейский, спрашивал про вас. Сказал, что тебе устроят веселую жизнь». Потом Куницкие узнают, что полицейские с разговорами об их семье приходили ко многим жителям села Поповка (Омская область), — просто мужчина был единственным, кто об этом рассказал. Да и то об этом его попросила супруга.«Вань, если к вам придут и речь зайдет про друзей, ты же можешь сказать, что мы с вами больше не дружим, да?» — в конце звонка спросил приятель. Иван понимающе кивнул.

«Тебя в этой Польше завербовали?»

«Ты засланный казачок, да? Тебя завербовали в Польше, да?» В 2021 году Иван через Польшу ездил работать в Германию.«А в Казахстане что делал? Дезертир, да, скрывался от повестки?» — продолжал майор полиции. После начала войны Иван уезжал в Казахстан делать иностранную банковскую карту.«Ты, думаешь, смелый, да? Ты нам праздник испортил! Будешь Родину на передовой защищать, понял?»После допроса Ивана сфотографировали, хотели взять отпечатки пальцев, но мужчина, зная законодательство, отказался.В отделе полиции Иван провел три часа.

«Стоял там, пока наши пацаны умирают на войне!?»

Выходя на пикет, Иван понимал, что последствия будут, — готовился к штрафу. Но когда понял, что полицейские собирают информацию о его семье, в тот же день решил временно пожить не дома.37-летней жене Ивана Анне, воспитательнице в детском садике, нельзя было волноваться, она была на первом месяце беременности. Старших дочек — Валентину (15 лет) и Василису (13 лет) — тоже хотелось оградить от неприятных расспросов.Куницкие жили в двухэтажном доме, который построили сами. Вечером дочки ушли на второй этаж спать, а родители начали собирать вещи. Анна и Иван ближе к полуночи услышали стук — и не придали ему значения, наверное, дети не могут уснуть и полуночничают. Звук стал усиливаться, Куницкие поняли, кто-то стучится к ним в дом.«Выходи, Ванька, поговорим», — ответил сосед.Выглянув в окно, Анна увидела соседа Андрея Перешивкина с лопатой в руке. По словам Анны, Андрей был пьян.

Куницкие не были друзьями с Андреем, общались по-соседски, без конфликтов — здоровались, задавали дежурные вопросы «как дела, как жизнь». Когда мужчина строил дом, он одалживал у семьи инструменты.«Тебе было хорошо стоять там, да? Выходи, поговорим», — продолжал Андрей.Иван хотел открыть дверь и успокоить Андрея, но Анна увидела через окно, как в этот момент сосед бросил лопату и вытащил нож.«Ты что творишь? — начала ему кричать Анна. — Иди домой!»«Твой муж ответит за все, что он сделал! — Андрей перешел на крик. — Стоял там, пока наши пацаны умирают на войне! Типа против войны, да? Вот выходи теперь, отвечай за свой поступок!».Со второго этажа прибежали дети — они увидели в окно, что за забором дома уже собираются и другие соседи, которые услышали крики Перешивкина. В этот момент Андрей бросил нож, взял лопату и стал бить по двери, потом по окнам.Анна и Иван остались у двери — если у Андрея получилось бы проникнуть в дом, его нужно было остановить. В это время младшая дочь в слезах позвонила друзьям родителей и попросила приехать и увезти их из дома. Старшая связалась с полицией.«А! Куницкие! А где же ваши родители? — раздался голос в трубке. — Они вас оставили одних дома?»

Друзья добрались до Куницких через час. Когда они подъезжали к дому, соседи все еще не расходились. «Вы защищаете фашистов!» — презрительно бросили они прибывшей «подмоге».«Мы сразу же для них стали врагами и убийцам — вспоминает Анна. — Хотя мы, наоборот, против войны, против того, чтобы люди умирали».Друзья, по словам Анны, очень помогли: они «держали оборону» и караулили, чтобы никто не пробрался в дом. В это время Куницкие смогли выгнать машину из гаража и загрузить в автомобиль вещи.Во втором часу ночи Куницкие уехали из дома, в который они больше не вернутся. Полицейских семья так и не дождалась.«Я думаю, — рассуждает Анна, — этому Андрею команду идти к нам полиция и дала. Может, я ошибаюсь, а Андрей сам по себе такой ненормальный оказался. Но ведь полицейские приехали к нам не сразу, а — как я потом выяснила — только часам к 5 утра».

«Нас растерзали за пикет»

Переночевав у друзей, Куницкие решили уехать к маме Анны — в Самару. На всякий случай Иван выключил телефон, для навигации семья использовала смартфон Анны. В дороге она получила уведомление — в ее гугл-аккаунт пытаются войти с других устройств.«После нападения на наш дом, я уже ничему не удивлялась, — говорит Анна. — Они спокойно могут взломать мой аккаунт, понапридумывать что-нибудь и потом пришить нам какое-нибудь дело. К тому же полицейские уже несколько дней заходили на наши страницы и страницы наших родственников в „Одноклассниках“, то есть они искали любую информацию».После попытки войти в гугл-аккаунт Анне позвонили с неизвестного номера. Она взяла трубку — на линии был оперативник Александр Классен. Анна был знакома с ним лично — «в юности бывали в одной компании». 23 февраля Классен заходил на страницы Анны и Ивана в «Одноклассниках».«Классен начал спрашивать, где мы находимся, — вспоминает разговор Анна. — Мы, конечно, уже понимали: если скажем, куда едем, они туда придут и Ваньку заберут, поэтому я им дала неправильный адрес. Сказала, что мы уехали из Омской области в Екатеринбург, где у нас тоже живут родственники. Потом он начал говорить, что нам нельзя уезжать было, нам нужно прийти и рассказать, что случилось, когда к нам пришел Перешивкин ночью. Я ему отправила видеозаписи — дочки тогда все снимали на камеры, чтобы сохранить доказательства нападения».Уже в Самаре Куницкие решили, что Иван должен временно уехать из страны — «отсидеться, пока все не утихнет». Мужчина улетел в Армению, планировал вернуться через две недели. «Все равно я думала, не может же такой дебилизм в стране твориться, чтобы нас растерзали за пикет» — удивляется Анна.Тогда же Ивану написал работодатель: «Ко мне на работу приходили по твоему делу, запрашивали информацию о тебе. Ты меня извини, но мне не нужны лишние проблемы». Так Иван лишился работы.Приходили полицейские и к директору школы, в которой Анна организовала мероприятия для детей. Сначала запрашивали информацию о ней самой — какое у нее отношение к войне в Украине, разговаривала ли она в школе об антивоенных акциях, потом — о семье. Об этом ей рассказала одна из учительниц: «Анна Павловна, характеристики запрашивает не только полиция, но и органы опеки. Они, кажется, хотят забрать у вас детей».«У меня была паника, я дышать не могла. Реально по полу валялась и ничего делать не могла, при этом думала: мне же нельзя волноваться, я же беременна. Но, если у меня отберут детей, я уже жить не смогу, потому что дети — все для меня, это святое».Иван предложил Анне с дочками тоже уехать из России.«А квартира как? У детей же учеба, как жить дальше будем?» — не понимала Анна.«Мы разберемся, как жить дальше, — сказал Иван. — А вот если детей отберут, тогда мы уже вообще жить не сможем».«Я была в таком шоке... — вспоминает Анна. — Было ощущение, как будто весь мир на тебя свалился, небо тебе по голове ударило, и теперь ты не знаешь, как дальше жить».На следующий день Анна с девочками уехали из России вслед за мужем.

«Мама, а правда, что Анна Павловна преступница?»

Село Поповка, где жили Куницкие, находится в 15 километрах от Омска. На карте Поповка появилась в конце XIX века — это место основали немецкие переселенцы из Самарской и Саратовской губерний. Сейчас здесь типичное село, где живут порядка 500 человек и все друг друга знают. Для оперативного общения и обсуждения насущных проблем у поповцев есть общий чат в Вотсапе «Наше село».В этом чате раньше состояла и Анна, но после пикета мужа ее исключили из сообщества. Когда женщина уехала из Омска, подруга отправила ей скрины сообщений из чата — жители обсуждали «предателей» Куницких и «придуманное» нападение на дом.«Я даже и не думала, что эти люди могут писать такие гадости о моей семье, — говорит Анна. — Я же их детей воспитывала: сначала в садике, потом в школе».Анна опубликовала в историях Вотсапа видеозаписи, которые дочери снимали во время нападения на их дом, потом снова добавилась в чат, продублировав там видеозаписи.«Дура», «Гнать тебя надо поганой метлой», «И еще, если кто-то думает, что куницким или другим людям за подобные выходки все сойдет с рук, то это не так. Ими занимаются все соответствующие структуры и они понесут свое наказание», — писали односельчане.«Люди уже не готовы были нас слышать, просто начали писать — да это все специально так подставили. А там на видео прям слышно, как у нас окна бьются, как этот Андрей нам кричит, дети в истерике плачут», — вспоминает Анна. Когда она перечитывает эти сообщения в чате «Наше село», ее начинает трясти.Обсуждение поступка Куницких не закончилось в Вотсапе. Через несколько недель Анне написала знакомая: «Сегодня моя дочь пришла домой и спросила: мама, а правда, что наша Анна Павловна преступница?»Оказалось, что классная руководительница второго и четвертого классов, теща Андрея Перешивкина, прямо на уроках рассказывала детям, что семья Куницких — плохие люди и преступники, потому что выступают против Путина.«Я когда узнала про это, написала директору, чтобы она это прекратила, — вспоминает Анна. — Дети же тут ни при чем, почему вообще педагогу во время учебного процесса позволяете говорить разные гадости и детям промывать мозги? Дети должны жить своей жизнью. Вроде как после моего обращения учительница перестала промывать детям мозги».

Средняя — Василиса — привыкает сложнее, просится на домашнее обучение.Ивану выписали 30 тысяч рублей штрафа за «дискредитацию армии». Деньги автоматически списали с российской карты. В октябре Иван узнал, что на его имя открыта кредитная карта, с которой списалось 300 рублей. Недавно ему пришло уведомление от банка, что его денежные средства заблокированы по решению государственных органов.В США Иван нашел работу по специальности — электриком, а Анна занимается домом и следит за младенцем Лео. Куницкие пробуют начать новую жизнь, но соседи с малой родины не дают о себе забыть. После отъезда в США односельчане создали еще один чат, в котором стали обсуждать супругов — так в Поповке появилась фантастическая теория, что Анна занимается суррогатным материнством и именно с продажи детей Куницкие смогли заработать на дом и машину, а потом и на переезд в США.Давят не только на Анну и Ивана, но и на их близких, которые остались в России.Мама Анны Надежда, родом из Поповки, лишилась почти всех подруг. Раньше женщины из Поповки приезжали к ней в гости в Самару, а теперь даже не пишут. Зато приятельница, с которой Надежда общалась намного реже, в разгар травли ее поддержала: «Надюха, мы знаем тебя, мы знаем твоих детей! Вы там держитесь!»Самарские знакомые Надежды не знают о случившемся, но она теперь и сама боится с ними общаться — вдруг скажет, что ее дети уехали в Америку, и к ней начнут по-другому относиться. Ведь некоторые родственники иногда ей звонят и говорят: «Как же ты плохо воспитала детей! Они стали предателями и кинули тебя».Дочери Куницких, как только уехали в США, заметили, что друзья начали отписываться от них в социальных сетях. Один из друзей младшей дочери однажды написал ей: «Ты уехала в свою долбаную Америку, ты предательница, а ведь я так тебя любил!»«Мам, все нормально» — ответила на это Василиса.«Я помню этого мальчика, — вздыхает Анна. — Он был самый нежный в детском садике, был такой хороший. Я понимаю, что это не его мысли, это мысли его родителей, которые он слышал. Дети же очень подвластны родительскому влиянию».В Поповке у Анны остался брат. Его детей, племянников Анны, периодически в школьных коридорах встречают фразами «О! Родственники предателей идут!».Анна по-доброму смеется, когда вспоминает о брате, который остался в Поповке, рассказывая, что он настолько любит Россию, что специально покупает все российское — мебель, технику. Но он не отвернулся от Куницких, когда началась травля. Когда Иван вышел с одиночным пикетом, просто спросил: «А зачем он это сделал? Он, что, выпил?» Анна терпеливо объяснила: «Нет, не выпил. Мы просто против этого идиотизма, который сейчас происходит».Уже потом, когда Куницкие уедут из России, он скажет сестре: «Ты знаешь, я ведь никогда не думал, что так может быть. Из-за какого-то плаката все так ополчились...»

У 23-летнего Николая выбит передний зуб, на его теле несколько ушибов. Следователь спрашивает: «Ярослава Калина знаешь?»«Это мой тесть», — отвечает Николай.«Чем он занимается?» — продолжает следователь.Николай вспоминает, что когда-то читал инструкцию, как вести себя на допросах. Поэтому говорить отказывается: «51-я статья Конституции».«Кого еще знаешь из вашей организации? — не унимается следователь. Не получив ответа, мужчина продолжает: — Вот ты молодой парень, у тебя все в будущем впереди: дети, карьера. Ты сдай этих стариков, скажи так, как нам надо. А если ответишь по-другому, окажешься в тюрьме и сгниешь там».«51-я статья Конституции».Через час Меринова, не добившись ответов, отпустили в статусе свидетеля. Дома мужчина встретился с женой. Они собрали вещи и уехали к друзьям — находиться в квартире после утреннего обыска было и страшно, и неприятно.

«Политика страны такая — нужно очернить нас, сказать, что мы экстремисты, сектанты»

Впрочем, силовики и не пытались открывать дверь: они разбили кухонное окно, а потом через него забрались в дом.Ярослав Калин проснулся от шума и побежал на кухню.«Уходите спокойно, иначе я полицию вызову!» — мужчина принял силовиков за грабителей.Калина повалили на пол — несколько минут сотрудник ОМОНа прижимал его прямо к битому стеклу. После обыска мужчину задержали и отвезли в изолятор временного содержания.На следующий день по подозрению в экстремизме арестовали семь Свидетелей Иеговы.

Лилия вспоминает жизнь до обысков — она никогда не скрывала свою причастность к Свидетелям Иеговы и не чувствовала к себе негативного отношения.«У меня много друзей, которые не разделяют мои религиозные взгляды, но это не мешает нам общаться. Я понимаю, что политика страны такая сейчас — нужно очернить нас, сказать, что мы экстремисты, сектанты. Наверное, люди, которые смотрят телевизор, этому верят. Думают, что мы зомби, которым нельзя учиться и активно жить. Но это не так — мы учимся в институтах, путешествуем, работаем и в свободное время читаем Библию».

«Разве возможно
в Сибири устраивать
новые репрессии?»

Николай был знаком с Лилией с детства — их родители дружили и часто виделись на мероприятиях Свидетелей Иеговы. После школы молодые люди начали встречаться и переехали в Иркутск из Пивоварихи. Лилия училась в физико-математическом институте, потом работала в техподдержке программного обеспечения, а Николай после торгово-экономического колледжа устроился менеджером в банк. В 2019 году пара поженилась.«Перед самым ковидом успели отпраздновать, — вспоминает Лилия. — Но так и не съездили в путешествие — началась пандемия».Лилия и Николай — Свидетели Иеговы, как и их родители. Лилия — в пятом поколении. Ее дедушку и бабушку в 1951 году из-за веры сослали из Украины в Сибирь. После распада СССР их реабилитировали и признали жертвами политических репрессий, государство до сих пор выплачивает им надбавку к пенсии за пережитые преследования.Весной 2017 года Верховный суд признал Управленческий центр «Свидетелей Иеговы» и 395 местных религиозных организаций экстремистскими — и запретил их деятельность в России. Лилия рассказывает, что в их семье «следили за последующими арестами, но думали — мы же ничего не нарушаем, просто собираемся и обсуждаем Библию. К тому же мы живем в Сибири, в месте, куда людей отправляли в ссылку. Разве возможно в этом месте, в Сибири, устраивать новые репрессии?»

«Мы понимали, что, скорее всего, за нами следят, но не переживали об этом, — вспоминает Лилия. — В Иркутске, в Пивоварихе все знали, что мы Свидетели Иеговы. Это не мешало нам со всеми жить мирно, ведь мы ничего такого не делали».

«Мы что, думаешь,
крови не видели?»

В день обыска у Ярослава Калина и других Свидетелей Иеговы Лилия и Николай тоже проснулись в пять утра от непрерывного звонка в дверь. Николай вскочил с кровати и в одних трусах побежал к двери. В дверном глазке увидел соседа по лестничной площадке.«Наверное, сигнализация на машине сработала, всех разбудила, а я не услышал», — подумал Николай и открыл дверь.В квартиру с криками «Ложись» ворвались сотрудники ОМОНа, сосед по лестничной площадке наблюдал за происходящим в коридоре. От удара по голове Николай потерял сознание. Очнулся через несколько секунд — омоновцы продолжали бить его по спине — и сразу же ощутил боль во рту. То ли при ударе приклада в голову, то ли при падении на пол Меринов потерял передний зуб.Лилия замерла в панике и наблюдала за происходящим из кровати. Другой омоновец подлетел к ней, схватил за волосы и выволок в коридор. Несколько минут ее заставляли смотреть, как избивают Николая. Она стала кричать: «Помогите!» Надеялась, что крик поможет разбудить соседей — так люди поймут, что происходит что-то не то. Омоновец толкнул девушку — она потеряла равновесие и ударилась бедром о журнальный столик.Лилия и Николай были самыми молодыми Свидетелями Иеговы в Иркутской области, к которым пришли с обыском в тот день. Почему молодые супруги вызвали интерес у силовых структур, они не знают. Возможно, сыграла преемственность веры, ведь Лилия и Николай потомственные Свидетели — а раз отца задержали «по экстремистской статье», значит, должны были прийти и к дочери.

Сотрудники ОМОНа быстро распределились по квартире. Лилия читала в СМИ о том, как при обысках могут подбросить наркотики, и поэтому стала кричать: «Вы проводите обыск без моего присутствия, вы мне можете подбросить что угодно сейчас».Тогда омоновцы закрыли ее в комнате, а мужа поставили в угол, продолжая заламывать ему руки, и начали обыск при нем.В комнате, где находилась Лилия, открыли окно — от утреннего сибирского ветра стало холодно, девушка была в одной футболке. Он попросила одеться и сходить в туалет.«Нельзя».«Пожалуйста, у меня месячные идут», — призналась Лилия.«Мы что, думаешь, крови не видели?»

В это время один из проводивших обыск мужчин, по словам Лилии, стал кому-то звонить: «Мы ничего не можем здесь найти».После телефонного разговора обыск продолжился, но уже в присутствии жены, а не мужа.

«Нашел, о чем спросить во время обыска, — удивляется Лилия. — Мы же недавно переехали, у нас даже шкафов толком не было никаких. И только потом уже, после обыска, я поняла суть этого вопроса: они, наверное, искали религиозную литературу, а у нас ничего этого не было».Через 10 часов Лилия осталась в квартире одна — мужа увезли на допрос. С собой силовики забрали компьютеры (рабочий и домашний), мобильные телефоны, банковские карты, глиняную копилку, куда молодые люди скидывали мелочь, и выбитый зуб Николая. Потом выяснится, что зуб пришлось забрать, чтобы уничтожить улики, — мол, мы пришли, а он уже был без зуба.«Ты беги к своему главному, расскажи ему, что случилось», — попрощался с Лилией один из мужчин, проводивших обыск.«У меня все было как в тумане. Я не поняла — к какому главному? Потом до меня дошло, они же думают, что мы не просто верующие люди, а конкретная организация, в которой есть некие главные и исполняющие».

«Все закончится тюрьмой»

На следующий день после обыска Лилия и Николай сняли побои и подали в Следственный комитет Иркутской области заявление о незаконном избиении при обыске.Супругам отказали в возбуждении уголовного дела. В официальном ответе написали, что Николай клевещет на сотрудников спецподразделения, на самом деле «он сам себе причинил вред, падая на пол и предметы, по этой же причине лишился части зуба».Тогда молодые люди попросили соседа, который был при обыске, стать свидетелем. Мужчина согласился: «Это такой ужас был, я такое только в фильмах видел». Лилия и Николай написали обращение уполномоченному по правам человека в Иркутской области и подали жалобу на Следственный комитет в районный суд Иркутска: «Нам тогда посоветовали ничего не делать, потому что если мы не оставим это просто так, то все закончится тюрьмой, — вспоминает Лилия. — Но мы решили, что должны добиться справедливости».После очередного отказа Николая вызвал следователь:

Как оказалось, еще до обысков квартиры Свидетелей Иеговы прослушивались. На одной из встреч, которая проходила в доме участника Свидетелей Иеговы, Николай рассуждал о Библии. Эта запись и оказалась в распоряжении Следственного комитета.После того, как Николай узнал об экспертизе, он позвонил адвокату. Тот посоветовал готовиться к худшему — скорее всего, теперь Николая переведут из статуса свидетеля в подозреваемые.Молодые люди не стали ждать и уехали из России в июле 2022 года.

***

Сразу после отъезда против Николая возбудили уголовное дело об организации экстремистской деятельности и объявили в розыск. Молодые люди не афишируют свое нынешнее местоположение, но замечают — «находимся в безопасном месте».В марте 2024 года отца Лилии и остальных задержанных верующих суд признал виновными. Ярославу Калину назначили максимальный срок — семь лет колонии общего режима. Столько же получил Сергей Костеев, Николай Мартынов, Михаил Мойш, Алексей Солнечный, Андрей Толмачёв. К шести годам и четырем месяцам колонии приговорили Игоря Попова и Дениса Саражакова и трем годам — Сергея Васильева.

История Али и Умара Исраиловых
из Мескер-Юрт (Чечня)

В 2003 году Умар Исраилов после трех месяцев пыток стал охранником Рамзана Кадырова. Через год он покинул Россию. Уговорить Умара вернуться чеченским силовикам не удалось, поэтому они взяли в плен его отца — Али Исраилова. Через год мужчину освободили. Вместе с сыном они обратились в ЕСПЧ с заявлением о систематических пытках и похищениях в Чечне. Умару это стоило жизни.

Из Шалинского района в Гудермес приехала женщина. Ее вызвали в местную прокуратуру, где неизвестный мужчина, назвавший себя прокурором, стал уговаривать женщину «успокоить» своего брата — Али Исраилова.«Что он у вас никак не успокоится? Что, он не понимает, что у Кадырова власти столько...» — говорил ей мужчина. Эти воспоминая своей сестры Али пересказывал журналистам «Радио Свободы».

Али привезли в помещение, которое напоминало спортивный зал. Внутри — тренажеры, к которым были привязаны люди: «Их вид говорил о том, что многие из них уже не жильцы. До того были запытаны, — вспоминает Исраилов. — Один из них был ровесник моего сына, с моего села, с соседней улицы».Али Исраилова били и спрашивали, где конкретно находится его сын Умар. Во время пыток тот самый молодой человек, ровесник Умара, попытался поспорить с кадыровцами: «Зачем вы его бьете? Али ни в чем не виноват».Этого юношу, по словам Али, через некоторое время расстреляли.

«Если ты не согласишься, мы приведем всех женщин твоих и перед тобой будем насиловать»

Умар Исраилов родился в селе Мескер-Юрт в 16 километрах от Грозного. Во время Первой чеченской войны от огня российских военных погибла его мать. Когда началась Вторая Чеченская, Умару было 18 лет — он присоединился к сторонникам независимой Чеченской Республики Ичкерия.

Несколько месяцев Умар находился в тюрьме — сначала в Гудермесе, а потом — в селе Центарой (родовом селе Кадырова, сейчас называется Ахмат-Юрт). Все это время Умара пытали, но юноша, по словам отца, «не скулил, но смеялся. И это их сначала раздражало, потом удивляло. Как это — его калечат, его бьют, его пытают, его ломают, а он смеется? Не плачет, не стонет».Позже Умар рассказывал, что пытки проводил сам Рамзан Кадыров — на тот момент начальник охраны своего отца и президента Чечни Ахмата Кадырова.

«Если ты не согласишься (сотрудничать с Кадыровым — ОВД-Инфо), мы приведем всех женщин твоих и перед тобой будем насиловать», — сказали Умару через несколько месяцев пыток. После этих угроз юноша согласился на сотрудничество с чеченскими силовиками и вступил в службу безопасности Рамзана Кадырова.Али к этому моменту переехал в Грозный и работал в строительной фирме. Он узнал, что его сын теперь в кадыровской охране, от знакомых, которые видели Умара вместе с охраной Рамзана в спортивном клубе в Гудермесе. Али не знал, как связаться с сыном, поэтому приехал в Гудермес, два дня «сторожил это место» и дождался — к спортклубу подъехали «кадыровцы».Али заметил, что Умар потерял в весе, на лице — шрамы, юноша был единственный, у кого не было оружия — ему не доверяли. В 2004 году лояльность Умара режиму решили проверить повышением. «Радио Свобода» рассказывало, что мужчину назначили командиром «кадыровцев» в родном селе Умара — Мескер-Юрте.«Если ты согласишься выполнять те указания, которые тебе будут давать, ты должен будешь своих же сверстников, своих же бывших друзей ловить, отводить к „кадыровцам“ и ломать, и убивать их там. Если ты из нашего села хоть кого-нибудь тронешь, я тебя сам убью», — сказал сыну Али, узнав о «повышении».«Я не собираюсь этим заниматься», — ответил Умар.

«Если я уеду, они за тебя возьмутся».«Это моя проблема. Я скажу, что ты со мной не жил, что я от тебя отказался», — сказал Али.

«Если ты не чувствуешь боли,
им не интересно»

Согласно материалам, опубликованным на «Эхе Кавказа», в ноябре 2004 года Умару позвонил неизвестный человек, голос был похож на Рамзана Кадырова. Из трубки посыпались угрозы, Умара поставили перед фактом: если он не вернется в Чечню, его оставшихся родственников убьют.Умар отказался. Через две недели неизвестные мужчины увезли его отца Али в Центарой, где уже находились жена Али (мачеха Умара) и сестра жены Умара.После избиений Али пристегнули наручниками к трубе. Вечером в зал зашел Рамзан Кадыров и скомандовал: «Принесите мою любимую машинку».Любимая машинка — это аппарат для подачи тока. Два провода, исходящих от этой машинки, присоединили к пальцам на ногах Али. Позже Али рассказывал, что его обливали водой во время пыток — вода усиливает действие тока: «Такое ощущение, что у тебя каждый сустав разрывает. Долго человек не может такое выдержать, поэтому они недолго этим занимаются, чтобы ты не терял сознание. Если ты не чувствуешь боли, им неинтересно».Жену Али отпустили домой в день задержания, самого же мужчину и сестру жены Умара продержали в Центарое четыре дня, а после перевезли в Гудермес в антитеррористический центр, который находился напротив местной прокуратуры.

Сестра жены Умара провела в заточении два месяца — она делила маленькую камеру в подвале с влажными стенами с другими женщинами. У них не было матрасов, одеял, только деревянные скамейки. Туалет был снаружи, поэтому охранники выводили туда женщин три раза в день.Али выпустили через 11 месяцев — в октябре 2005 года. Мужчина обратился к правозащитникам, которые помогли ему подать жалобу в Генпрокуратуру. Российские правоохранительные органы и прокуратура отказались возбуждать дело по заявлению о похищении и пыткам. После этого в 2006 году мужчину вызвали в прокуратуру Шалинского района и заставили писать объяснительную — якобы Али в 2005 году познакомился с русской женщиной и уехал с ней, потом, когда отношения закончились, мужчина вернулся домой, а родственникам сказал, что был похищен.После этой объяснительной Али выехал из России в Норвегию. Вместе с сыном они подали жалобы в ЕСПЧ за незаконное удержание и пытки в Чечне, жалобы были зарегистрированы, но позже их исключили из списка дел суда — так как они скрывались, опасаясь за свою безопасность, и один из запросов Страсбурга до них не дошел.

«Меня можно убить, но заставить сидеть сложа руки нельзя»

В январе 2009 года Умар Исраилов вышел из магазина в Вене и встретил двух мужчин с оружием. Он бросился бежать, неизвестные открыли огонь. Умар упал, мужчины подошли к нему и застрелили. Умара убили, когда ему было 27 лет.

«Меня можно убить, но заставить сидеть сложа руки нельзя. Я разочарован во всем. Раньше у меня были хоть какие-то надежды. Я понимал, что, взявшись за автомат, я мало что сделаю. Нужно было что-то предпринять, и я обратился к правозащитникам. Честно говоря, жалею об этом. Потому что все правозащитные организации оказались совершенно беззубыми и без каких-либо возможностей что-то предпринять. Результат налицо. Я потерял сына и сам вынужден скрываться. Хотя ничего противозаконного не сделал. Я хотел остановить Кадырова. В Чечне создана репрессивная машина, которая перемалывает людей», — говорил Али после смерти Умара. Он снова подал жалобу в ЕСПЧ.Австрийская полиция не успела задержать самих киллеров, но вышла на пособников преступления. 1 июня 2011 года австрийский суд признал виновными в убийстве Умара трех мужчин из Чечни, проживающих в Австрии. Предполагаемого организатора Отто Кальтенбруннера (Руслан Эдилов) приговорили к пожизненному заключению, Муслиму Дадаеву дали 19 лет, а Турпалу-Али Ешуркаеву — 16. Исполнителем убийства правоохранительные органы Австрии считают Лечу Богатырева, он сразу после убийства смог выехать в Чечню.Австрийские прокуроры также посчитали, что заказчиком убийства был Рамзан Кадыров. Запросы о допросе Кадырова и Богатырева российские власти проигнорировали.В 2023 году ЕСПЧ в рамках рассмотрения новой жалобы от Али Исраилова признал, что российская система неэффективно расследовала заявления мужчины о похищении и пытках, и присудил ему в качестве компенсации морального вреда 104 тысячи евро. Их должна выплатить Российская Федерация, но в марте 2022 года, после вторжения в Украину, Россию исключили из Совета Европы, и страна вышла из-под юрисдикции ЕСПЧ.*Несмотря на то, что решение ЕСПЧ по делу Исраиловых было в 2023 году, основные события, рассказанные в тексте, произошли задолго до января 2016 года. Таким образом, эта история не попадает в промежуток времени, выбранный для анализа в исследовании. Тем не менее, мы посчитали важным подробно рассказать об деле Исраиловых — как о вопиющем случае преследования и давления на близких.

История Анастасии и Романа из Севастополя

Анастасия и Роман Назарук высказывались против войны в Украине, а потом уехали из России в США. Когда они эмигрировали, к их родителям стали регулярно приходить силовики — с обысками и допросами. В апреле 2024 года суд заочно приговорил супругов к семи годам колонии за распространение «фейков» о российской армии.

В марте 2023 года Анастасии написал знакомый: «Настя, к твоим бабушкам приходили гости из уголовного розыска». У бабушек, по словам Анастасии, кнопочные телефоны, они не пользуются интернетом, поэтому и на связь выходили редко.Двое мужчин в штатской одежде пришли вечером в дом, где прописана Анастасия. Беседа продлилась недолго: мужчины сначала сообщили пожилым женщинам, что их внучка — «вселенское зло», потом начали отчитывать, что именно они вырастили ее «такой плохой», и наконец поинтересовались, как женщины относятся к спецоперации.«Они спросили у людей, которые прошли войну, потому что одной моей бабушке 95 лет, а второй — 83 года, как они относятся к войне, — вспоминает Анастасия. — Я честно не знаю, что они ответили на это. Ну, раз они на свободе, то, значит, „верно“ все ответили».«А зачем вы к нам приходите? — спросила одна из бабушек. — Настя с нами не живет». «Правда?» — удивились люди в штатском.На следующий день к бабушкам пришли еще раз — сделали фотографии квартиры.

«Когда у вас разные взгляды, невозможно общаться без скандала»

Анастасия Назарук родилась и выросла в Пятигорске, в 20 лет переехала в Чукотский автономный округ — в город Анадырь, где жила ее мать. Там Анастасия работала в банке, а после — встретила Романа, теперь уже мужа.В 2017 году Анастасия забеременела, и Рома предложил уехать в место покомфортнее — в Севастополь. Там у супругов была квартира, купленная еще до аннексии полуострова.В Крыму Анастасия родила сына и стала заниматься ребенком. Рома уволился (он был пограничником) и начал работать за компьютером.24 февраля 2022 года Настя проснулась в четыре утра. Муж сказал: «Настя, началась война».

Вернувшись домой, Роман вышел в парк Победы на одиночный пикет с надписью на плакате «Не нужно сметать все в один совок». «Не нужно делать СССР 2.0, не нужно всех завоевывать, стягивать обратно для того, чтобы был снова Советский Союз, это невозможно, да и кому это сейчас нужно», — размышляет Анастасия.Во время пикета некоторые люди подходили и одобрительно кивали, другие — ухмылялись, несколько человек пугали полицией. Но задерживать Романа не стали.

«Милые бабульки желают мне смерти»

Летом на крымском пляже Анастасия увидела, как ровесники ее сына — трехлетние мальчики — положили камень в песок, приговаривая: «Закапываем хохла». Она решила поговорить с родителями детей: «Диалога не состоялось — меня, конечно, просто послали благим матом в ответ».Анастасия и Роман активно вели страницы во «ВКонтакте» — рассказывали о происходящем, публиковали антивоенные стихотворения. Супруги были уверены — молчать о войне нельзя и с людьми нужно обсуждать происходящее.

Пытались супруги разговаривать и со знакомыми, и со случайными людьми на улице. "Мы пытались объяснить, что убийство — это плохо, что не нужно расчеловечиваться, что в Украине нет никаких фашистов и нацистов.

В сентябре 2022 года Анастасия и Роман уехали в Москву в надежде, что в столице повсеместной агитации и военной истерии меньше, чем в Крыму. Анастасия нашла школу визажа, чтобы повысить квалификацию, — пока они жили в Пятигорске, девушка решила освоить новую профессию: «Я думала, что, пожив там, поучившись, я немножко отойду, и там дальше будет видно, что делать».В поезде семья узнала о мобилизации. Роман — бывший сотрудник пограничной службы, которая входит в ФСБ, — сказал сразу: «Я лучше в тюрьму сяду, чем пойду на войну убивать людей».Так семья снова изменила планы и уехала в Казахстан. Через несколько недель — в Турцию, а уже оттуда — через Мексику — в США.Родители не поняли их мотивации. «Нам сказали: вы предатели, убежали из родной страны».

Провоенная позиция не спасла родственников Назарук от давления. После того, как силовики пообщались с бабушками Анастасии, настала очередь матерей Анастасии и Романа, которые живут в Анадыре.Весной 2023 года люди в штатском пришли к матери Анастасии на работу. «А вы можете рассказать, какая ваша дочь была в детстве? Может, она уже тогда была какая-то „не такая“? Не замечали ничего?» — допытывались силовики.Мать Анастасии — фармацевт, работает в местной аптеке. По словам Анастасии, люди искали агитационные украинские материалы: «Скорее всего, вашей дочери платят за позицию, она и вас может агитировать, присылать вам всякие книги. Вдруг вы решили все это прятать на работе?»В аптеке найти агитационные материалы не получилось, тогда мужчины пришли к матери Анастасии домой, забрали телефон и заодно поинтересовались:

То же самое испытала и мать Ромы: сначала незваный визит на работу (прямо в детскую туберкулезную больницу), потом — домой.Разговоры о том, что Анастасия «забрала» у нее сына, никакой реакции не вызвали. Силовики стали угрожать женщине, что лишат ее российского гражданства и всей жилплощади, если жена ее сына не перестанет проводить агитацию. Гражданство у матери Романа было приобретенное — семья переехала в Россию из Украины еще двадцать лет назад.«Я не знаю, какие цели они преследовали, но, кажется, они специально приходили к нашим родителям, давили на них, чтобы родители звонили нам в страхе и просили ничего не говорить, ничего не писать, — рассуждает Анастасия. — Родители и так не согласны с нашим мнением, поэтому эти истории про предателей страны мы слышали от них задолго до нашего отъезда».

Сотрудники Следственного комитета приходили несколько раз к родственникам проводить беседы и обыски уже официально. У матерей снова забрали технику, чтобы «взять образцы голоса, фотографии и снова изучить переписки».Следовательница взяла актуальные номера телефонов Анастасии и Романа. Она даже предупредила мать Анастасии, что разговаривать будет с ее дочерью очень жестко, но в итоге спросила у девушки только «Когда вы вернетесь в Россию?».В апреле 2024 года Анадырский городской суд Чукотского автономного округа заочно приговорил Анастасию и Романа к семи годам колонии каждого по делам о распространении «фейков» о российской армии (п. «д» ч. 2 ст. 207.3 УК).Сейчас семья Назарук живет в Лос-Анджелесе, супруги подали документы на беженство. Их страницы во «ВКонтакте» заблокированы по требованию прокуратуры. Анастасия завела аккаунт в ТикТоке — продолжает высказываться там и ходить на местные антивоенные митинги вместе с другими россиянами и украинцами.

История Бекира и Мерьем из Кореиза (Крым)

В ноябре 2019 года Эмир-Усеина Куку — крымскотатарского активиста и правозащитника — приговорили к 12 годам строгого режима. Под стражей мужчина находился с 11 февраля 2016 года. До ареста его пытались сначала завербовать, а после нескольких отказов — похитить. После заключения мужчины под стражу его семья столкнулась с давлением — сначала неизвестный пытался внушить его сыну, что отец связался не с теми людьми, а затем — самого Эмир-Усеина и его жену Мерьем хотели лишить родительских прав.

Бекиру девять лет, после уроков он выходит из школы вместе с двоюродной сестрой Айшей — скоро за ними приедет тетя и отвезет домой — и видит молодого мужчину.«Бекир, подойди ко мне», — говорит мужчина. Мальчик не знает, как зовут взрослого, но он внушает доверие — несколько раз Бекир видел его в местной мечети.Мальчик подходит — теперь с мужчиной их разделяет только школьный забор.«Бекир, знаешь, где сейчас твой папа?» Бекир молчит.

Мужчина резко оборачивается, видит, что тетя Бекира уже подъезжает к школе, и быстро убегает.Больше мальчик его не видел.

Эмир-Усеин Куку, отец Бекира, родился в семье депортированного участника национального движения крымских татар Кемала Куку. В 1993 году семья смогла вернуться в Крым, на родину отца Кемала, в поселок городского типа Кореиз, который находится в 14 километрах от Ялты. Там семейство Куку живет и сейчас. Пожалуй, большую часть жизни Кемал занимался вопросом возвращения крымских татар на родину — организовывал митинги, проводил акции и вообще всеми силами привлекал внимание к проблеме.

Жена Мерьем просила мужа остаться дома, но тот был категоричен:

К 39 годам Эмир-Усеин был, по всем меркам, счастливым и успешным человеком. Жена, двое детей — сын и дочка, большой новый дом, в котором вместе с семьей Эмир-Усеина жили его родители, по соседству — семья младшего брата, работа в администрации Ялты инспектором Центра информационного и материально-технического обеспечения. У Эмир-Усеина два высших образования и одно, юридическое, неоконченное, но это не мешало ему «всем соседям помогать разбираться в документах».Неоконченное юридическое пригодится Эмир-Усеину в СИЗО — он поможет сокамернику составить апелляцию, после которой суд его выпустит. В подарок Эмир-Усеин получит «босяцкий подгон» — синий спортивный костюм.«Он никогда не носил спортивные костюмы, — вспоминает Мерьем. — Всегда в пиджаках, максимум свитер. И для меня это было так удивительно. Он вообще всегда ходил с папкой, такой человек интеллигентный, очень общительный и очень привязанный к своему месту. Если где-то какое-то событие, не важно — похороны или какое собрание, решение каких-то вопросов, — он всегда будет помогать».

С конца 2014 года Мерьем заметила, что во время разговоров с друзьями Эмир-Усеин стал закрывать дверь, раньше он никогда этого не делал. Оказалось, активистов начали вызывать на допросы, о чем Эмир-Усеин не хотел рассказывать Мерьем, чтобы не расстраивать супругу.

Белая газель и погоня в лесу

20 апреля 2015 года Эмир-Усеин Куку в восемь утра вышел из дома на работу. На обочине дороги стояла белая «Газель». Эмир-Усеин, уже привыкший к новостным сводкам, в которых то и дело писали о похищении крымских татар, решил не рисковать и не пошел к дороге — добраться до работы можно и через лес.Из «Газели» вышли двое мужчин. Эмир-Усеин ускорил шаг и затем побежал, мужчины в форме помчались за ним. Догнать Эмир-Усеина они смогли не сразу — а потом оглушили, заломали руки за спину и надели наручники.Мужчину задержали возле автобусной остановки — из-за этого свидетелей было много. Когда белая «Газель» подъехала на место и мужчины в форме затащили туда Эмир-Усеина, его друзья уже обо всём узнали и были рядом. Они сели в машину и стали держать курс за «Газелью». Жена активиста Мерьем до сих пор считает — если бы не друзья, которые сразу же начали следить за машиной, возможно, никто так и не смог бы найти Эмир-Усеина.В тот день Мерьем почувствовала себя словно на съемках голливудского блокбастера. Она увидела из окна, что весь двор, от дома до ворот — 15 метров, — заполонили люди в камуфляжной форме, в балаклавах и с автоматами. Ее мужа, с руками за спиной, вывели из автомобиля.Стук. Мерьем впопыхах открыла входную дверь.«Все нормально, все нормально, все нормально», — шептал Эмир-Усеин, но запекшаяся на его лбу кровь, вспоминает Мерьем, говорила об обратном.Без объяснений люди в камуфляжной форме устроили «легкий осмотр помещения» — сделали опись дома: сколько комнат, какая квадратура. Больше всего их заинтересовал книжный шкаф — забрали несколько книг на исламские темы и ноутбук. «Было ощущение, что они решили это взять, чтобы просто не с пустыми руками уходить» — вспоминает Мерьем.

Все это время Эмир-Усеин сидел на стуле — Мерьем хорошо запомнила, как наручники впиваются в нежную кожу на запястьях мужа. Поза была неестественной. «Все нормально», — повторял Эмир-Усеин.Только ночью, вернувшись с допроса, муж расскажет Мерьем, что все время, пока он находился в «Газели», его били. Возможно, от злости, что не смогли сбросить «хвост». Потом один из мужчин сказал Эмир-Усеину: «Поедем к тебе домой — обыск будем проводить».Следующим утром Мерьем позвонили из ФСБ и попросили прийти за телефоном мужа:

В 2014 году Кемал поддержал аннексию Крыма. «С абсолютно искренней надеждой, — рассказывает Мерьем. — Он полагал, что Россия даст Крыму настоящие права, что у нас будет национальная республика по типу Татарстана. Мы ему говорили: папа, в России очень сложная ситуация с правами человека. Но мы не думали, что сложно настолько».Кемал Куку забрал телефон сына, заодно отдал силовикам медаль «За возвращение Крыма», которую получил за поддержку референдума в Крыму.Через два месяца Кемал умер. «От такого сильнейшего потрясения папа сдал буквально в глазах, — говорит Мерьем. — В семье мы про это не говорим, но все понимаем — ему такую сильную подножку поставили... Этот огромный человек со всей своей верой и надеждой на лучшее будущее просто рухнул — после того, что сделали с его сыном».

«К нам пришли, как в 44-м к дедушке приходил НКВД?»

После попытки похищения Эмир-Усеин продолжил заниматься общественной деятельностью — консультировал крымских татар по юридическим вопросам. В феврале 2016 года семья Куку проснулась от резких стуков в дверь. По словам Мерьем, колотили так сильно, что даже в соседском доме дрожали оконные стекла.Эмир-Усеин открыл входную дверь, мужчину тут же толкнули на пол и надели наручники. Мерьем вспоминает происходящее: «Люди сразу рассыпались по дому и начали проводить обыск, все просто переворачивая. Боже мой, я только успевала за ними бегать и стелить покрывала на пол — у нас дома ковролин, а на улице же февраль, грязь. Мы спрашивали у них: „Что вы ищете?“ Они говорили — оружие, наркотики, боеприпасы. Откуда у нас такое? Долго возились с книгами они — у нас их дома много. Эмир-Усеин очень любит читать, я филологическое заканчивала — тоже своих книг много».Мерьем спросила, можно ли увести детей к соседям. Ей отказали: «Пускай в комнате сидят». «Но мои дети не такие, они ко всем вышли, смотрели, что происходит», — говорит Мерьем.«Это Коран?» — небрежно спросил у Мерьем один из мужчин.«Мама, почему он взял Коран без омовения?» — удивился Бекир.«Бекир, пожалуйста, не сейчас», — ответила Мерьем.Эмир-Усеина обвинили в сотрудничестве с «Хизб ут-Тахрир», признанной в России террористической организацией — в дальнейшем к сотрудничеству к «Хизб ут-Тахрир» будет добавлено «приготовление к совершению действий, направленных на насильственный захват власти и насильственное изменение конституционного строя РФ». Сразу после обыска Эмир-Усеина увезли в СИЗО, из которого он потом отправится в колонию строгого режима.«Это что, к нам пришли, как в 44-м к дедушке приходил НКВД?» — спросил маму Бекир.Эту историю внуку рассказывал Кемал, отец Эмир-Усеина. Когда Кемалу было всего 12 лет, чекисты ворвались домой к его семье. Крымскотатарское население по решению Государственного комитета обороны насильно депортировали в Казахстан и Узбекистан. Юный Кемал не хотел выходить из дома, тогда к виску подростка приставили пистолет и сказали:

«Я не знала, что ему ответить. Он сам все прекрасно понял, — рассказывает Мерьем. — Потом я часто слышала фразы — вот, зачем детей в политику втягивать. И всегда думала: но вы же их самих засовываете туда, когда приходите в 6 утра, ломаете двери. Никто же не сказал — будет обыск, уведите детей. Они все это видели — сыну 9 лет, дочери 5».

«Я просила Эмир-Усеина не писать больше никаких заявлений»

В сентябре 2016 года, через несколько месяцев после того, как к Бекиру в школе подошел неизвестный мужчина и попытался с ним поговорить о его отце, Мерьем позвонила женщина — представилась инспектором по делам несовершеннолетних, предлагала встретиться.Мерьем не стала идти на контакт и дала номер инспектора Александру Попкову — адвокату от правозащитной группы «Агора», который в тот момент защищал Эмир-Усеина. Александр не только помогал Мерьем в деле мужа, он же посоветовал составить заявление на мужчину, который пытался поговорить с ее сыном. Им оказался односельчанин Насими Багиров, в личной беседе с братом Эмир-Усеина Эбазером он признался, что внештатно работает на ФСБ. Заявление на Багирова писал и сам Попков на правах представителя Эмир-Усеина.Александр, связавшись с инспектором, перезвонил Мерьем. В ответ на их заявление прокуратура провела проверку и усмотрела признаки преступления — неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетних (ст. 156 УК). Мол, Эмир-Усеин плохой отец, раз позволяет, находясь в СИЗО, посторонним людям подходить к его детям.Эбазер, брат Эмир-Усеина, работает на рынке. Через несколько дней после звонка инспектора он пришел к Мерьем и сказал: «Сегодня покупатель на рынке мне сказал: хотят сделать так, чтобы не только Эмир-Усеина лишили родительских прав, но и тебя тоже».«Я думала, у меня будет инсульт. Мне было так плохо. Я понимаю, что у меня нормальный дом, все нормально, но я знаю, что моего мужа обвинили, хотят посадить в тюрьму. Если они такое дело провернули, им ничего не стоит и детей забрать. Это было очень страшно», — вспоминает Мерьем.Она сразу же стала просить Эмир-Усеина не писать больше никаких заявлений и ничего не делать. На встречах в СИЗО муж успокаивал Мерьем. «Только теперь уже я не могла успокоиться, потому что дети... это что-то другое. Они совсем маленькие, как они будут заботиться о себе без родителей?»

Несколько раз инспектор пробовала звонить Мерьем, потом пришла в школу, запросила характеристики на детей и семью у классной руководительницы. Мерьем вспоминает, что несколько дней не спала, а выходя на улицу, постоянно оглядывалась — вдруг кто-то за ней следит?Эмир-Усеин говорил, что все происходящее с его детьми — прямое давление на него. В СИЗО ему предлагали дать ложные показания, что активисты действительно были участниками террористической организации, но он отказался.По мнению адвоката Александра Попкова, все происходящее — это «неуемная жажда мести и личная неприязнь» оперуполномоченного отдела УФСБ по Республике Крым и городу Севастополю Александра Компанейцева к Эмир-Усеину. Именно по заданию Компанейцева, считает Попков, Насими Багиров пугал маленького Бекира.Компанейцев, по словам Попкова, раньше работал в СБУ и пытался бороться с крымскими татарами. А после стал сотрудником ФСБ — и у него появилось больше «гонора и полномочий». Компанейцев как минимум дважды предлагал Эмир-Усеину сотрудничать с ФСБ и после каждого отказа угрожал уголовной ответственностью.«Из материалов дела мне очевидно, что практически все доказательства сфабрикованы по инициативе или при активном содействии Компанейцева, — говорит Попков. — Он для экспертизы даже стенограммы видео готовил (важную роль в вынесении приговора сыграла скрытая видеозапись, на которой четыре человека обсуждали Крым, Россию, Турцию, Украину, ислам, политику, историю — ОВД-Инфо) и передавал во время следствия, хотя это совершенно не его обязанность и работа».

Вместе с Эмир-Усеином по делу проходили еще пять человек. Муслима Алиева суд приговорил к 19 годам с ограничением свободы на 1 год, Инвера Бекирова — к 18 годам с ограничением свободы на 1 год, Вадима Сирука — к 12 годам с ограничением свободы на 1 год, Рефата Алимова — к 8 годам с ограничением свободы на 1 год, Арсена Джеппарова — к 7 годам с ограничением свободы на срок 1 год.По словам Мерьем, недавно муж перенес операцию — какую, не знает сам. Местные врачи не говорят, в истории болезни ничего не написано. Эмир-Усеин продолжает успокаивать Мерьем — снова говорит, что у него «все нормально», а еще добавляет: «Справедливость обязательно восторжествует».Первые пять лет после ареста Эмир-Усеина были для Мерьем очень активными — поездки на суды, встречи с адвокатами, журналистами, правозащитниками. После апелляции все прекратилось. Она признается — морально было сложно справиться с новым этапом в жизни.Сейчас Мерьем воспитывает детей и ждет возвращения мужа: «Я думаю, все, что происходит со мной и с нами, предопределено Всевышним. Мы же должны усвоить его уроки, если нужно, стать сильнее, научиться тому, чего не знали раньше. Делать все, что в наших руках, верить в лучшее и полагаться на помощь Всевышнего».Благодаря работе адвокатов и широкой огласке дети остались в семье. Но после того, как отца признали виновным, в школе Бекира стали дразнить террористом. Задумчивый и спокойный мальчик перестал справляться с эмоциями — мог вспылить во время общения с мамой или ворчать на младшую сестру, если что-то не получалось, поэтому Мерьем решилась на работу с психологом.В день знакомства психологиня попросила детей нарисовать дом, дерево и человека. Сестра Бекира Сафие на листе формата А4 справилась с работой быстро. Бекир достал ватман и потратил на рисунок около часа — он детально изобразил дом, прорисовав на крыше черепицу. Рядом дерево с яблоками, возле дома — будка, на цепи собака. Возле дома — человек в кафтане.Пока сын рисовал, Мерьем наблюдала за психологиней и видела на ее лице шок. Когда Бекир сдал работу, женщина только спросила: «Что у вас произошло?»